От Сталинграда до Германии

Воспоминания дубовчанина Анатолия Михайловича Корсакова по рассказам Ивана Акимовича Нисерина

Накануне Дня защитника Отечества хочу рассказать об одном воине – защитнике Сталинграда. Иван Акимович Нисерин, родной дядя моей жены Дины Михайловны Зотовой, работал на заводе «Баррикады», машинистом на поезде «Кукушка». На его платформах перегонялись танки Т-34 с «Баррикад» на Тракторный и обратно. Им производился ремонт. Фашисты, захватив г. Ростов-на-Дону, спешили быстро прорваться к Сталинграду. Наши войска, неся большие потери, сдерживали их продвижение к городу на Волге. Из Сталинграда промышленное оборудование всех заводов было вывезено на Урал.
На оставшихся станках тракторного завода и «Баррикад» день и ночь ремонтировали танки Т-34 и другие орудия. После ремонта «Кукушка» вывозила их к воротам завода. Немцы усердно бомбили город и заводы. Ремонтники и машинисты работали по двенадцать-четырнадцать часов. Дядя Ваня был на этой «Кукушке» машинистом. В одну из ночей он пришёл к своей сестре Ольге Акимовне, которая жила у стадиона «Монолит» на улице Новосельской, это над Волгой, и говорит:
– Оля, я у тебя отдохну часика два, ты меня разбуди в три часа ночи. Хорошо?
Ольга испугалась:
– Слушай, Ваня, а тебя дезертиром не посчитают? Это же побег с завода!
– Что ты, что ты, сестричка, механик меня отпустил до восьми часов утра. Я должен Варвару повидать. Она же на сносях. Я быстро управлюсь и вернусь, – ответил брат.
Ночью, поднявшись и умывшись холодной водой, дядя Ваня быстро зашагал вверх, в гору, в сторону Вишнёвой балки. Дойдя до трамвайной остановки «Тёщина», он перебежал улицу Ленина и устремился вверх. Справа и слева дома были разрушены. На горе – частный сектор, строения были разрушены меньше. Дядя Ваня удивился тишине. Наши не стреляют, немцы молчат. «Это хорошо, значит, немцев на горе нет», – подумал он и повернул вправо на Верхоянскую улицу.
Но что это? Он услышал немецкую речь. Во попал! Повернул голову: «Хальт, хальт! Ком, ком». Стоит перед ним немец, в правой руке автомат, левой машет ему подойти. Тут появился второй немец. Он быстро подошёл и ощупал, из брюк вынул перочинный нож, погрозил пальцем и далеко нож закинул. От такого поворота событий голова перестала соображать. Вспомнил гражданскую войну, финскую, немецкого языка не знал. Дядя Ваня шёпотом выговорил: «Ком, ком, матка, матка». Немцы переглянулись. Один из них прикладом автомата толкнул его вперёд. Он пошёл.
Когда прошли метров десять, из-за забора вышла Варвара. В руках – по большому узлу. Дочка-малышка Антонина ухватилась за подол платья матери и плачет. Дядя Ваня махнул рукой: «Это мои, мои родные». Немец не стал его сдерживать. Дочка кинулась к дяде Ване, вся в слезах, стала обнимать. Прижалась так, что он никак не мог её оторвать от себя. Из соседнего дома вышла соседка Настя с сыновьями Колей и Сашей. Опять крик: «Ком, ком, шнель, шнель».
Погнали их немцы в сторону центра города, к железнодорожному вокзалу. Шли долго, мучительно, останавливаться не давали. К вечеру собралось человек двести: были женщины и старики. Пройдя ещё несколько километров, колонну остановили. От усталости, от тяжести свёртков люди попадали кто где. Немцы старались их кучковать. Появилась ещё колонна беженцев. Дав немного отдохнуть, людей подняли и погнали в сторону второго Сталинграда.
Шли всю ночь. Их торопили. Очутились они на окраине города Красноармейска. Подошёл поезд с пустыми деревянными вагонами. Загружали их быстро. Дядя Ваня с семьёй очутились в последнем вагоне. Ох и тяжело было ехать! Вагон кидало то влево, то вправо. Варвара чуть не родила дитя. Счёт времени был потерян. По вагону прошёл слух: подъезжают к Киеву.
Подъехали к станции Белая Церковь. Разгрузили их за городом на скотный двор. Это большая площадь, огороженная жердями. Немцы начали сортировать людей. Дядя Ваня с семьёй попали к женщинам, у которых были грудные и малые дети.
Быстро отделив от колонны взрослых, человек двадцать подогнали к деревянному сараю и втолкнули внутрь. Запахло сеном и соломой. Варвара легла и стала стонать и кричать. Подошло несколько женщин. Дядя Ваня отошёл. Через несколько минут раздался крик новорождённого. Варвара родила сына Виктора.
Вечером пришла охрана. Молодые немцы громко разговаривали, смеялись. Один так сильно ударил сапогом пустое ведро, оно катилось, гремело. Люди, опустив головы от страха, смотрели и молчали.
Прошло несколько дней. Дядя Ваня превратился в старика, отпустил бороду, усы, сгорбился. Опирался он на палку. Однажды немец выбил палку сапогом, и дядя не удержался и упал. Немцы, ухватившись за животы, ржали, как лошади.
Вечером был обход пожилыми немцами. Один встал у больших дверей, а другой подошёл к Варваре, протянул шоколад и говорит ей: «Ням, ням…» и показывает рукой на дитя. Повернулся, и они ушли. Что касается молодых немцев, то они были злыми и вредными.
Вода в сарае была, а вот питание кончилось. Все сухарики были съедены. Жевали травку, как коровы. Виктору ещё раз повезло получить шоколадку. Было голодно.
У немцев был праздник. Утром услышали лай собак и топот немецких сапог. Ворота открываются, вбегают несколько солдат, за ними идёт офицер. Он обошёл большую кучу сена и осмотрел всех женщин. Поднял всех детей и мамаш. Детей, кто был старше двух лет, с мамами направил к воротам на выход. Солдаты прикладами выгнали почти всех. В сарае осталось три семьи.
Через день приходит этот же офицер с женщиной.
– Мария, выбирай, – говорит офицер.
Она сразу подошла к дяде Ване. Офицер тоже подошёл к нему, поднял его руку и быстро опустил. Рука опускалась медленно.
– Гут, гут, – сказал он.
– Ты откуда, старик? – спросила женщина. У дяди губы пересохли. Сказать или не сказать? Офицер пристально смотрел и ждал ответа.
– Я из Сталинграда! – ответил дядя.
Офицер сразу заулыбался:
– Сталинград капут. У нас праздник!
Дядя сжал кулак в штанах, вывернул кукиш и хотел показать немцу. Варвара поняла сразу: сейчас произойдёт что-то нехорошее. Прижалась с дитём к Ивану так, что он рукой не пошевелил.
Мария хмуро посмотрела на Варвару и махнула рукой:
– Беру всех.
Немцы вытолкали их на дорогу. Справа росли подсолнухи, слева была подсохшая трава и ботва картошки. Немного пройдя дорогой вдоль полей, они очутились на окраине разбитых и сгоревших домов. Далее стоял приличный дом в четыре окна на улицу. Когда они подошли к нему, их облаяла собака. Мария открыла калитку, прицепила Шута цепью к будке и повела их во двор к маленькому домику-мазанке в два окошечка. Зашла, всё оглядела и говорит дяде:
– Вот тут будете жить, а работать на поле, понял?
Он кивнул головой.
В домике была небольшая печка-плита, две большие скамейки и стол. Варвара положила Витьку на стол и стала менять мокрую одежду. Открылась дверь, хозяйка позвала Ивана. Прошло немного времени, дядя вернулся с большим мешком, набитым одеялами, тюфяком и другими тряпками. Варваре сказал, что вечером сможет принести коровьего молока. За него нужно будет отработать на огороде и в поле. Это была радость, Виктора можно было хоть немного напоить молоком. Рос он рахитиком, руки тонкие, а живот большой, всегда хныкал и ревел.
На хозяйском участке работы было много. Дядя Ваня выкопал всю картошку, убрал подсолнух. Варвара наводила порядок у хозяйки в доме. Вот уже осень дождливая и холодная. На ночь окна закрывали вязанками из сена. Дни становились короткими. Думы, думы: как там Сталинград? Неужели немец правду говорил? Нет! Этого не может быть!
Соседка Марии проболталась, что немцы Сталинград потеряли и драпают на Украину. Попросила молчать. Для семьи дяди Вани это была большая радость. Но они ходили хмурыми, делали вид, что ничего не знают.
Наступала тёплая весна. Слякоть и бездорожье злили немцев. Всё чаще и чаще стали появляться машины с фронта с ранеными немцами. Их везли на запад. В небе всё чаще и чаще стали появляться самолеты с красными звёздочками. Значит, наши наступают.
Хозяйка держала поросёнка. Дядя варил еду ему и себе. Вот так и встретили весну. Но тут приехали немцы на машине, собаку застрелили, поросёнка забрали. Забрали и корову у соседки. Проверили жильё и уехали. Хозяйка охала, охала и пропала. Всё чаще и чаще стали слышны звуки артиллерии. Это наступал Второй Украинский фронт. Город Белая Церковь шумел, немцы поспешно уезжали. Дядя Ваня с семьёй жили на отшибе, о них они забыли. Хозяйка Мария куда-то исчезла. Соседка сказала дяде, что муж и сын у неё пропали на войне в 1941 году.
Они сжались в комок и стали ждать своих воинов. Как-то рано утром со двора вбегает Тося и кричит:
– Папа, папа, там солдаты со звёздочками!
Дядя Ваня выскочил из домика. У ворот стояла грузовая машина, из кузова соскочило несколько солдат. Из кабины вышел старший лейтенант и спрашивает:
– Что за люди? Откуда?
– Иван Акимович из Сталинграда с семьёй – женой Варварой, дочкой Антониной и сыном Виктором, товарищ старший лейтенант, – ответил дядя.
Солдаты рассмеялись:
– У нас таких в Сталинграде нет…
Нисерин своим видом напугал всех солдат.
Тут подъехала «эмка». Из неё вышел капитан:
– Кто такие?
– Товарищ капитан, это «чудо» говорит, что из Сталинграда.
Тут начал накрапывать дождичек, и капитан попросил всех пройти в дом.
– Ну-ка расскажи нам, старина, про Сталинград, послушаем, – он подставил дяде Ване табурет, а сам сел на стул. Иван Акимович изложил всё по порядку.
– И что же ты хочешь? – спросил капитан.
– Я хочу бить фашистов, – ответил дядя.
– Товарищ старший лейтенант, направь рядового Нисерина к повару Сороке. Накормить, одеть, привести в порядок. Что касается семьи? На Воронеж отправляем состав с ранеными бойцами. Я дам указание. От Воронежа до Сталинграда, думаю, доберутся самостоятельно, это недалеко. А вам с Сорокой солдат надо кормить вкусно и сытно. От питания зависит победа, понял, Иван Акимович?
– Так точно, товарищ капитан, – ответил дядя.
Переждав немного дождик, все разъехались. Но старлей предупредил дядю, чтобы он не мешкал и явился в комендатуру вместе с семьёй.
Так Иван Акимович Нисерин начал воевать. Дошёл он до Германии в качестве помощника повара. Солдаты всегда были довольны украинским борщом, русскими щами и вкусными кашами. Сытый солдат – храбрый солдат!

Обсуждения закрыты для данной страницы