После смерти Сталина в СССР была объявлена крупномасштабная амнистия. На свободу вышло огромное количество преступников, большинство из которых вскоре возвратилось в тюрьмы. Части рецидивистов сроки сократили, а вместо оставшихся лет отсидки вменили спецпоселение. К нам в Рагузино привезли три десятка таких долгосрочников. Им выделили отдельный барак, точнее часть барака с отдельным входом. Они работали на лесоповале, часто вместе с нами. Познакомившись с этим контингентом, мы – мальчишки пришли к выводу, что все прежние поселенцы – просто Ангелы, как минимум, святые. Об уголовниках рассказывать омерзительно, но об одном из них поведать будет не лишне.
Его звали Виктором. Было ему 28 лет. С 14 лет он пошел по тюрьмам и за следующие 14 лет накопил 42 года судимости. В тюрьмах он очень хорошо работал, осваивал технику, досрочно освобождался, снова садился и так несколько раз. По интеллекту он резко выделялся из своего коллектива и работать старался не с теми. Мелких преступлений в его биографии не было, не считая краж в детстве, мокрых дел старался избегать, но прикончить подонка мог без особого напряга.
У нас была традиция – после работы и ужина час, другой – посидеть у костра. Собирались девчонки и мальчишки. Иногда пели, а чаще просто судачили. Витька тяготел к молодежи. Если он приходил на огонек, то начинал рассказывать о своей преступной жизни. Мы слушали его с большим интересом. Без всякого бахвальства он рассказывал о своих преступлениях, о своей жизни в тюрьмах, рассказывал подробно, откровенно, как на исповеди, совершенно не использовал тюремного жаргона, не допускал ни единого матерного слова. Пьяным его никто ни разу не видел. Наиболее жуткие истории он рассказывал, когда девчонок не было. В его арсенале были ограбления банков со снятием (убийством) часовых, а последний двадцатипятилетний срок он получил за участие в ограблении эшелона, шедшего из Китая. Операция разрабатывалась очень опытными преступниками. В Кузбассе нашли заброшенную железнодорожную ветку, ведущую в глухое место в лесу. От шедшего эшелона отцепили два последних вагона с шелком, загнали их в лес и разгрузили. Часть успели продать и развести. Нагрянувшая милиция взяла на месте преступления почти всю группу. Витька умудрился ускользнуть. Добравшись до Владивостока поездом, сел на корабль и через Магадан совершил путешествие по Северному Ледовитому океану до Архангельска, где его ждали чекисты. Три года после суда он работал на строительстве Куйбышевской ГЭС, а далее строил Волго-Донской канал. Наделенный природной смекалкой он быстро осваивал применяющиеся на стройках машины, перевыполнял любые нормы, имел всяческие поощрения. В частности на Волго-Доне работал на земснаряде.
Поясню: земснаряд – это мощная огромная машина, которая размывает русло канала и землю вместе с водой перекачивает на достаточно большое расстояние. В 52-м году за ударную работу Витьке сократили вдвое срок, а в 53-м в связи с амнистией освободили из тюрьмы и на 5 лет отправили в Рагузино валить лес.
По весне Витька удивил весь честной народ. Ему вручили извещение на перевод в 23 000 рублей. Это прислали за работу на Волго-Доне. Он пошел на почту в Средний Васюган и все деньги до копейки отправил в Ташкент. Перед тем, как загреметь в тюрьму на 25 лет, Витька познакомился с молодушкой. Будучи в неволе, узнал о рождении сына. Матери своего сына он и отправил огромную сумму, в переводе на современные деньги миллиона два-три.
У меня, честно говоря, были подозрения, что эти деньги были выручены за китайский шелк, его подельниками, оставшимися на свободе.
Когда наступил купальный сезон и Витька решил искупаться вместе со всеми, перед нами предстала весьма экзотическая картина. Весь наш герой оказался в татуировках. Его тело было мастерски разрисовано. Орнаменты украшали плечи, лопатки, коленные чашечки, икры и т.д. Самая интересная картинка была на животе. Какая-то рожица выглядела слезно-плачущей, когда Витька был голоден, и улыбалась, если его желудок был набит. В конце июля рецидивисты устроили большую пьянку, а ночью начали между собой поножовщину. Утром в Рагузино ни одного из них не обнаружили.
Прибывшая бригада чекистов долго ходила по поселку и вокруг него, искала и считала следы, утверждала, что были трупы, но ничего не нашла, с тем и удалилась.
Жителям села, как и следователям, было понятно, что когла двинулась вдоль Васюгана в сторону Оби, но так же было яснее ясного, что скрытно далеко они не уйдут. Двигаться по бездорожью, не имея понятия о тайге и болотах, в абы какой одежде и обуви да еще без запасов продуктов можно день-два, максимум три дня. Через две недели чекисты отловили всех, кроме одного. Правда часть из них уже распухших и провонявших, выловили в реке значительно ниже Рагузино по течению. После этого в поселке никто не вспоминал об уголовниках.
30-го августа, как обычно, мальчишки веселой гурьбой отправились в Средний Васюган, чтобы завтра приступить к занятиям. Дорога занимала часа четыре. По пути делились впечатлениями о летних каникулах. Среди нас был один мальчик 14 лет из литовцев. Альвидас все лето без выходных пас коней. В конце рабочего дня весь табун выгонял на пастбище. Это километра три-четыре от села. Спутывая коней, т. е. связывал каждой лошадке передние ноги, чтобы кони не могли далеко уйти и отправлялся домой, а ранним утром ехал за табуном. Распутывал животных и пригонял в село к началу рабочего дня. 29-го августа Альвидас сдал свои полномочия и вместе с нами шел, вспоминая лето.
После исчезновения рецидивистов поутру наш пастушок приехал за лошадьми. Его окликнул вышедший их кустов Витька. Он попросил мальчишку ежедневно привозить ему продукты, разумеется, дал денег и наказал никому не говорить. К концу августа Витька попросил привезти ему крепкие рабочие сапоги, брезентовую робу, побольше продуктов, спичек и еще кое-какие мелочи, необходимые в длительном походе по тайге. Попрощавшись с пастухом, поблагодарив пацана за доброту, Витька поджег свой шалаш и двинулся в путь. Больше никто ничего о нем не слышал. Хитрый, однако, мужик был, выждал, пока шум стихнет. И не зря зарабатывал авторитет среди пацанов, сторицей окупилось.
Восемь лет спустя, я, уже женатый и дипломированный, еду с женой в гости к родителям. В село Каргасок, что на Оби, близ устья Васюгана, прилетели на самолете, а дальше предстоит ехать по реке. Вхожу в речной вокзал. На широкой лавке сидит Витька, а с ним женщина и двое детей, девочке лет пять, а мальчику года три, вылитый отец. Витькину физиономию я бы узнал из миллиона. Прошел мимо, Витька внимательно посмотрел, но не подал вида. Я тоже. Через некоторое время Витька куда-то вышел. Я спросил у девочки: «Как зовут твоего папу?» – Дима. Мама уточнила: «Дмитрий». Мне оставалось только порадоваться за человека. Значит завязал со своей преступной жизнью, семьей обзавелся, фамилию, имя сменил, человеком стал. И славу Богу!
Л.Ф. Белов