Рукопись, найденная в таёжном зимовье (рыбацкие истории-байки). Байка третья

Продолжение. 

Начало опубликовано 23 и 30 декабря 2023 г.

История-байка третья

— Ну, со свиданьицем! – Иван поднял рюмку и поочередно чокнулся с отцом, матерью и женой Людмилой. Сегодня, в последних числах сентября, в доме Скорохватовых был праздник. Иван давно звал к себе в гости своих родителей Павла Кузьмича и Авдотью Никитичну.

И вот, наконец, после недельной тряски в поезде, родители сидели у него за праздничным столом. Мужчины пили водку, женщины – красное сухое вино. Людмила приготовила на закуску очень вкусные котлеты из кеты с картофельным пюре. Кроме того, на столе стояли тарелки с солеными волнушками, маринованными боровиками, квашеной капустой, свежей брусникой.

Все было своедельское, значит, домашнее и высшей категории качества. Украшала праздничный стол трехлитровая банка красной кетовой икры. Отправив первую рюмку в рот, Павел Кузьмич взял чайную ложку и стал трясущейся рукой намазывать икру на кусочек хлеба. Увидев эту картину, сын улыбнулся:

— Нет, батя, так не пойдет! Берешь в левую руку кусок хлеба, а в правую – столовую ложку и, как говорится, вперед и с песней!  А опорожним эту банку, — из подпола достану следующую. Так что, не стесняйтесь, — ешьте досыта!

И процесс пошел: родители, вооружившись столовыми ложками, с удовольствием  уплетали икорку за обе щеки. После выпитой рюмки отец, как-то стесняясь, попросил:

— Вань, да налей ты мне сразу в стакан грамм двести, а то я из рюмок как-то не привык!

Сын  усмехнулся и налил водки в  граненый  стакан по ободок.

— Ну, будем здоровы! – произнеся стандартный тост,  старший Скорохватов опрокинул в рот живительную влагу.  Крякнув от удовольствия, старичок принялся с аппетитом уплетать красную кетовую икорку, совсем забыв о грибах и капусте. В этот момент в дверь постучали, и в комнату робко заглянул Артем.

— Давай к столу! – пригласил его Иван. Он тут же познакомил друга  с родителями, но от выпивки тот поначалу отказался.

— Да нет, спасибо, я на минутку, хотел только уточнить насчет завтрашней рыбалки.

— Ну, какая может быть завтра рыбалка?! Родители только сегодня приехали, надо посидеть, поговорить, выпить и, вообще, завтра мы будем не в форме после сегодняшнего. Поедем в субботу, — поставил точку в разговоре главный одноделец.

— Ну, тогда наливай! – обрадовался Артем.

Он с улыбкой посматривал на гостей, со зверским аппетитом расправлявшихся с трехлитровой банкой красной икры. Посиделки   продолжались допоздна, пока не была выпита вся водка. Уже глубокой ночью гость  ушел к себе домой, и у Скорохватовых все тоже  улеглись спать.

На следующее утро Артем забежал опохмелиться, и друзья решили заодно обсудить все нюансы будущей рыбалки. А Павел Кузьмич пошел прогуляться на речку Светлую благо, она протекала совсем рядом с поселком. Вернувшись через полтора часа домой, переполненный полученными впечатлениями, отец взахлеб рассказывал, что весь Таежный стоит на берегу с дергалками  в руках и ловит идущую на нерест кету. Дергалка – это такое рыбацкое приспособление, палка, к которой с помощью полевого  телефонного провода привязаны с интервалом тридцать сантиметров четыре самодельных больших крючка-тройника, изготовленных из  закаленной стальной проволоки.

С высокого берега в прозрачной как стекло воде, идущую против течения на нерест кету хорошо видно. Как только рыба оказывается  над крючками, рыбак резким рывком тянет палку с крючьями вверх и выбрасывает пойманную кету на берег. Иногда получалось подцепить сразу две кетины, и тогда  выдернуть такой улов на высокий берег было совсем не просто. Поскольку Митяя в поселке не было (он уехал в отпуск на материк), на рыбалку вместо него третьим решили взять с собой отца Ивана.  Однодельцы в общих чертах обрисовали старику план действий и правила поведения в тайге в целом, и на икромете — в частности. Акцентировали его внимание на рисках и опасностях.

Отец, человек не смелого десятка — в этом смысле,  сын был весь в него – поначалу, когда услышал об опасностях,  здорово струхнул и, даже, хотел от рыбалки отказаться. Но друзья сумели убедить его, что риск – при их то, опыте! – практически, исключен, но зато – какая рыбалка!

Скрепя сердце, старший Скорохватов согласился. Вечером в пятницу Иван сложил все необходимое в рюкзак (продукты — на два дня) и  приготовил нужную одежду для отца. Он даже успел (на всякий случай)  изготовить из подходящего куска толстой проволоки запасной крючок – а вдруг тот инструмент, что он оставил в прошлый раз, неделю назад, на икромете,  не сохранился! Так же он, наконец-то, пришил к бушлату две злосчастные пуговицы, пришил насмерть – не оторвешь! После нехитрого ужина легли спать пораньше. Будильник, как всегда, был заведен на пять часов утра. Проснувшись по его звонку, быстро позавтракали и стали собираться.

Еще с вечера Иван подкачал оба колеса своего «Минска» и довел давление в шинах более двух атмосфер. Одно дело ехать на мотоцикле летом,  в легкой одежде, и другое дело —  сейчас и, притом, вдвоем. Максимально допустимая нагрузка на мотоцикл (по техпаспорту) не должна превышать  центнер, они же с отцом весили все полтора, если не больше.

Выведя «Минск» из сарая,  Старшой завел мотор – пусть прогревается – и стал приводить отца в походное положение. Он застегнул ему  на все пуговицы старенький бушлат, завязал под подбородком шапку, распустил на полную длину болотники, заставил надеть меховые рукавицы. Когда подъехал Артем, Павел Кузьмич уже сидел на заднем сиденье, крепко обхватив сына за туловище.

— Ну, с Богом! – дал команду Иван, и компаньоны выехали на трассу. Ехать пришлось, в основном, на третьей передаче, и по трем причинам. Во-первых, для такой нагрузки мотор «Минска», все же, оказался слабоват. Разогнав мотоцикл до нужной скорости, Старшой врубал четвертую передачу. Но, проезжая  какое-то расстояние, аппарат, в то же время, постепенно замедлялся, и приходилось снова переходить на пониженную передачу и вновь разгоняться. И так – всю дорогу! Во-вторых, приходилось ехать очень аккуратно, тщательно объезжая все ямы и колдобины. Иначе, из-за такой непосильной для мотоцикла нагрузки,  можно потерять все спицы и угробить амортизаторы. Была еще и третья, притом, немаловажная причина. Направлялись то наши рыбаки в сторону верховий  реки Светлой, то есть, пусть и незаметный глазу, а, все-таки, на подъем! Вот на обратном пути, когда поедут под горку, «Минску» будет немного полегче.

Сегодня с утра был небольшой минус, встречавшиеся кое-где лужицы (от недавних дождей), были покрыты молодым ледком, но снега еще не было. Когда однодельцам доводилось ездить на рыбалку в ноябре, везде уже лежал снег, а на дороге образовывался снежный накат. Ехать на двухколесных мотоциклах тогда приходилось крайне осторожно, расставив ноги как можно шире и волоча их по  снегу, чтобы хоть как-то увеличить устойчивость железного коня на скользкой дороге. И все равно, пока доезжали до места, каждый из  друзей по несколько раз  кувыркался со своего мотоцикла на обледеневшую землю и оказывался лежащим  на дороге. Но что характерно, все эти падения обходились не только без переломов, но даже без ушибов.

Сегодня ехать было нормально – дорога сухая – но Иван все равно внимательно смотрел вперед, чтобы вовремя заметить и объехать все замерзшие лужи и колдобины.

До пункта назначения (а рыбачить собирались на любимом Богучане) добрались без происшествий и еще затемно. В этот раз, на всякий случай, решили транспорт под автодорожным мостом не оставлять. Высадив старшего Скорохватова  и велев ему ждать их, однодельцы проскочили еще на двести метров вперед и съехали с дороги вправо, в густой молодой ельник. Убедившись, что с трассы мотоциклы не видны, друзья пешком возвратились назад.

Компаньоны, а по их примеру и Павел Кузьмич, приготовились к преодолению мари: расстегнули по паре  пуговиц на бушлатах, подвязали сверху шапки и свернули болотники до величины обычных резиновых сапог. Рыбаки перешли железнодорожную насыпь и, найдя тропу, бодро двинулись по ней на речку.

Странное дело, но сегодня у Ивана было только немного  тревожно  на душе, а неприятные позывы пониже поясницы пока сильно не беспокоили. Видимо, стыдно было показывать свою слабость перед стариком и, поэтому, организм держался.

Первым, как всегда, месил болотную жижу Старшой, за ним следовал отец, замыкающим – Артем. Иван периодически, по мере продвижения, оглядывался назад, контролируя старика. Все-таки, тому было под семьдесят, и был он сугубо степным человеком, по таежным и болотным тропам не ходил никогда в жизни. К тому же, на войне он получил ранение в правую  ногу, и она не полностью сгибалась в колене. Поэтому сын, задавая темп движению, вел своих спутников медленнее, чем обычно. «А все-таки, молодец, батя, держится хорошо!» – с теплотой подумал младший Скорохватов  об отце. По выходу из мари, на первом же выворотне присели отдохнуть и перекурить. Дальше  пошли  веселей – по твердой земле идти было гораздо легче.

По мере приближения к реке в душе Ивана стала нарастать тревога, а вместе с ней, увы,  и симптомы медвежьей болезни – все как всегда! Если вдвоем с Артемом, в случае крайней нужды, они могли просто убежать, то со стариком-отцом такой вариант полностью исключался. Поэтому и переживал младший Скорохватов больше обычного. Когда до речки осталась какая-то сотня метров, терпеть  дальше мощные позывы стало просто невозможно.

Улучив момент, когда отец не смотрел в его сторону, Иван, все-таки, нырнул в ближайшие кусты, где благополучно и опростался. Выйдя к протоке, рыбаки осмотрелись. Признаков  нахождения людей на речке они не увидели. Тем не менее, напряжение в душе Старшого не спадало. Оставив напарников в кустах тальника, он снял с приметной березы свое орудие труда и, постоянно озираясь по сторонам, прокрался к нерестилищу. Следов  пребывания людей на икромете Иван тоже не заметил.  На  песке не было вообще никаких следов:  ни дикого зверя,   ни  человека.  Икромет жил своей обычной жизнью – нерест был в самом разгаре.

Как обычно, Старшой зашел по колено в воду, привычно опустил крючок почти на дно, несколько пригнулся и на мгновение замер в боевой стойке. Как только под крючком оказалась добрая икрянка, все повторилось в точности  до  мельчайших подробностей: последовал сильный рывок крючком на себя, быстрый разворот, и беготня, под грохот сапог и в туче брызг, на берег.

Нелегко добираться до места рыбалки по узкой тропе через марь, когда тебе под семьдесят

Ухватив пойманную самку за глаза, Иван чуть надрезал ножом рыбий хребет у головы, тем самым обездвижив кетину. И не надо бить бедную рыбу по голове дубинкой! Взяв добычу за хвостовой плавник, он направился в тальники, где его с нетерпением поджидали компаньоны.

— Эх ты, вот это да! – не смог скрыть своего восхищения отец, увидев сына с уловом. А большая самка  действительно была хороша, хотя уже и с брачными полосами, но еще совсем свежая, не битая, с полным животом икры. Держа кету левой рукой за хвостовой плавник, Старшой заученным движением  полоснул ножом по рыбьему брюшку и слил икру в полиэтиленовый мешок.

Рыбу он отнес в подвернувшуюся яму и присыпал опавшими листьями. После этого рыбаки со всем своим имуществом отошли от икромета метров на сто и на берегу другой  протоки, где икромета не было, развели небольшой костерок. Артем вынул из рюкзака пустую консервную банку  и, зачерпнув воды, поставил ее на огонь. Через минуту вода закипела, и Иван всыпал в нее пригоршню икры. Как только икра, немного поварившись, приобрела желто-бежевый оттенок и, похожая на горох, стала на ощупь полужесткой,  банку с огня сняли. Остывшую икру пересыпали в две стеклянные баночки с завинчивающимися крышками. Теперь можно начинать ловить рыбу. Решили так: Иван с Артемом занимаются кетой, а Павел Кузьмич пусть получает удовольствие, таская на удочку ленков и хариусов, конечно, если это у него получится. Дело в том, что он никогда в своей жизни рыбалкой  не увлекался и рыбу ловить не умел.  Иван насадил на крючок икринку и сделал заброс в икромет.

— Батя, следи за поплавком, — только и успел он сказать отцу, как поплавок скрылся под водой. Старшой сделал подсечку, и вот уже хорошего размера ленок выдергивается  из воды  на берег.

— Ну вот, примерно в таком разрезе и действуй, ты только не забывай подсекать, — с этими словами  Иван передал отцу удочку и баночку с икрой, а сам направился к Артему, стоявшему немного в отдалении с крючком и дубинкой в руках.

Взяв в руки орудие труда, Старшой зашел по колено в воду и принял боевую стойку. Чуть поведя крючком в сторону, чтобы он оказался  над  пузатой икрянкой, Иван молниеносно дернул палку на себя.  Одновременно с разворотом, он  помчался, грохоча своими сапожищами (бух, бух, бух), на отмель. Стряхнув кету с крючка, Старшой тут же снова вернулся в воду. И процесс рыбной ловли пошел полным ходом!

Отработанным до автоматизма приемом самки выхватывались Иваном из икромета и выбрасывались на отмель одна за другой. Громкий топот ног Ивана по гальке перемежали глухие удары артемовской дубинки.

Прогулка по мелкому заливу к следующей протоке

А Павел Кузьмич в это время тщетно пытался поймать хоть одну рыбку. Сначала он все делал правильно, нанизывая на крючок икринку и делая заброс. Но на этом все и заканчивалось. Когда поплавок тонул, отец, чувствуя при натянутой леске рыбу на крючке, начинал тащить ее на берег, не подсекая. Естественно, ленок или хариус с крючка срывались. После нескольких неудачных попыток старик быстро охладел к этому неблагодарному занятию.

Да-а-а…, не легок труд рыбака. Старичок держится из последних сил

Заинтригованный шумом, поднятым Артемом и сыном, он подошел к ним поближе и закурил, с интересом наблюдая за производственным процессом ловли красной рыбы. А напарники, войдя в раж, распалились от азарта. Пот заливал их лица;  мошкара лезла в глаза, нос, рот, уши, за ворот энцефалитки,  ползала по рукам,  под одеждой по мокрому телу и в волосах на голове.  Спастись от таежного гнуса было невозможно, и только периодическое ополаскивание лица водой на какое-то время облегчало страдания рыбаков. Иван в очередной  раз зашел в воду и, подцепив крючком пузатенькую  икрянку, галопом бросился  с ней на берег, где ее тут же перехватил Артем и стал дубасить своей дубинкой по рыбьей башке. Сухой как лист Павел Кузьмич с наслаждением затянулся сигаретой, не торопясь выдохнул дым, отгоняя от себя надоедливую мошкару,  и, с укоризной в голосе,  пожурил рыбаков:

— Ребята, ну разве так можно, это же варварство!

— Чистоплюй несчастный! – проворчал Артем, чье потное лицо было сплошь облеплено мошкарой. Отмахиваясь от нее, он взял очередную икрянку, чтобы отнести ее в кусты, и, с плохо скрываемой ненавистью глядя на деда, добавил:

— Варварство, говоришь? Да неужели? А хряпать красную икру столовыми ложками, как какую-то кашу – это разве не варварство?  От этих слов старик как-то сразу сник, потупил взор и ничего не ответил. Наконец, из икромета была выхвачена последняя икрянка, и наступила  долгожданная  тишина.

— Ну что, толково поработали, — с удовлетворением подвел предварительный итог Иван, стоя по колено в воде и  ополаскивая лицо и шею. Рыбаки тут же быстренько забрызгали водой свои следы на песке и перенесли всю выловленную кету (почти сорок хвостов) в ложбину в двухстах метрах от нерестилища. Там Старшой, как обычно, на нужной высоте обрезал подходящую ветку у оказавшейся рядом  рябины, и, вешая рыбу за хвост на получившийся сучок, оперативно абортировал всех самок. Рыбу в этой же ложбине, уже привычно, завалили сушняком и листвой, а рюкзак с икрой Иван отнес подальше от этого места и спрятал у приметного тополя в переплетении корней поваленной ветром листвянки. Закончив все дела, рыбаки, прихватив с собой только удочки и банки с вареной икрой, направились от икромета вверх по протоке, делая по пути забросы. Поклевок не было, пока не добрались до очередного залива, где вновь увидели нерестящуюся кету. Рядом с заливом старший Скорохватов просто голыми руками, поймал в небольшом бочаге (луже) самку и самца кеты. Радости старика не было границ! А однодельцы, между тем,  приступили к своей рыбалке. Так и есть, первый же заброс Артема здесь оказался результативным – это был ленок. Следом Иван вытащил второго.

А не порыбачить ли голыми руками?

Павел Кузьмич удить рыбу отказался:

— Я лучше на бревнышке посижу, покурю, на вас посмотрю, а вы рыбачьте.

Только он пристроился на гладком, без коры, стволе принесенного сюда половодьем тополя, и, достав из пачки сигарету, чиркнул спичкой, как на реке послышался тонкий, зудящий звук, который с каждым мгновением нарастал и становился все ближе, превратившись, наконец, в рев лодочного мотора. Старичок подскочил как ошпаренный – откуда только прыть взялась! – и, сломя голову, чуть не упав, споткнувшись о выворотень, не разбирая дороги, бросился в лес.

— Батя, ты куда? – пытался остановить отца Иван, впрочем, безуспешно – того и след простыл!

— Небось, от страха полные  штаны навалил, — со смехом прокомментировал паническое бегство горе-рыбака Артем.

— А что, запросто, все-таки мы с ним родная кровь! — улыбнулся в ответ напарник. Друзья спокойно отошли за ближайшие большие елки и стали наблюдать за рекой. Моторка, тем временем, зашла в залив, постояла там минут пять, затем мотор снова ожил, и лодка вновь пошла в том же направлении – вниз по течению. Кто это был, рыбинспекция или обычные рыбаки, однодельцы так и не поняли.

— Кузьмич, давай выходи, опасность миновала, — позвал старшего Скорохватова  Артем. Однако, тот не показывался.

— Батя, ты где? – начал волноваться Иван.  Наконец, минут через десять перепуганный до смерти старик показался из-за деревьев.

— Я же тебя инструктировал, как вести себя на рыбалке! Не надо никуда бежать, стал за дерево и наблюдай. А ты кинулся в лес как сохатый, только деревья от тебя шарахались в разные стороны! – начал было отчитывать беглеца Иван.

Старшой хотел в шутку сказать что-то еще, но, увидев отца  вблизи, замолчал. На пожилого человека нельзя было смотреть без слез:  его всего трясло от страха, от мокрого бушлата шел пар, пот градом катил с его лица, (отец периодически вытирал лоб трясущимися руками), в  глазах старичка застыл немой ужас.

— Э, да ты и вправду струхнул! – глядя с жалостью на родителя, промолвил Иван. От пережитого у Павла Кузьмича зуб на зуб не попадал, его колотил озноб, горе-рыбак не мог вымолвить ни слова. К тому же, как оказалось, в лесу у него приключился страшный приступ медвежьей болезни, почему отец и задержался.

Процесс рыбной ловли в самом разгаре

Ну, все правильно, видимо, у Скорохватовых это – семейное. Однодельцы шутками — прибаутками кое-как расшевелили и успокоили старика. Все трое присели на ствол тополя и закурили, уже спокойно обсуждая произошедшее. Когда Иван напомнил отцу  о предстоящей ночевке у таежного костра, Павел Кузьмич наотрез отказался от этой затеи, заявив, что рыбалкой сыт по горло и хочет домой. Видно, здорово подействовал на него этот совсем незначительный, по меркам  однодельцев,  эпизод рыбацкой жизни. Старика, все-таки, уговорили потерпеть немного, чтобы поудить еще ленков и харюзей.

Порыбачив с часок, решили заканчивать, чтобы вернуться домой засветло. По прикидкам Старшого, они заготовили примерно поровну – по двадцать килограммов – икры и рыбы. Весь этот груз должен был везти на своем мотоцикле Артем, так как «Минску» Ивана нагрузки и так хватало. Собрав всю выловленную рыбу в рюкзаки и смотав удочки, рыбаки направились в сторону табора.

Там, как и раньше, рыболовные принадлежности спрятали в надежном месте. Пообедали быстро, съев по банке тушенки с хлебом и попив горячего чайку. Оставшиеся  мясные и рыбные консервы спрятали до следующей рыбалки.

Ленков и харюзей вывалили в один рюкзак – его навьючил на себя Артем. Рюкзак с икрой досталось нести Ивану, а Павел Кузьмич, с учетом его возраста и пережитого стресса, шел порожняком.

Иван окинул табор внимательным взглядом: все ли сделано, ничего не забыли? Главный одноделец был полностью спокоен и уверен в себе – от былых утренних страхов не осталось и следа. Перекурив на дорожку, тронулись в путь. Авангардом теперь шел Артем, за ним следовал отец, а Иван – замыкающим.

Пока шли по редколесью, и их было хорошо  видно на открытой местности, он время от времени оглядывался и смотрел по сторонам – все ли спокойно позади их небольшого отряда? Короткий привал сделали на том же самом выворотне, что и утром.

Самый тяжелый участок для всех троих был, конечно, непосредственно на мари. Идя вслед за отцом, Иван видел, как тому тяжело, с каким трудом вытаскивает он свои сапоги из болотной жижи, как его качает из стороны в сторону. Сердце сына сжималось от жалости к родному человеку, хотя ему и самому было нелегко.

Сегодня днем было очень тепло, и идти в бушлатах стало просто невмоготу. Все трое сняли их и несли в руках.  От этого преодолевать марь, идя по узкой болотной тропе, стало еще неудобнее.

У отца – Иван это видел – вся спина была одним темным пятном от пота, хотя старик шел налегке. Что уж говорить о двух других рыбаках, сгибавшихся под тяжестью рыбы и икры – они оба выглядели как загнанные лошади.

И, наконец, закономерный итог. Такое возможно только на БАМе

А мошкара, так та нынче просто озверела. Казалось, этим мучениям не будет конца. Но вот, слава тебе,  господи, марь, наконец, закончилась, и мученики выбрались на твердую почву. А вот уже и БАМ. Доковыляв, из последних сил, до насыпи, рыбаки побросали рюкзаки, бушлаты и шапки на землю и, уже по привычке, разлеглись на пожухлой траве, с удовольствием вытянув натруженные ноги.

Они наслаждались долгожданным отдыхом и осознанием того, что все мучения остались позади. Но тут, вдруг, потревожив их благостное состояние, за железнодорожной насыпью, где проходит автодорога, послышался звук мотора приближающегося автомобиля.

Подождав, пока машина пройдет, Иван поднялся на насыпь и внимательно огляделся. Не заметив ничего подозрительного он, дав знак однодельцам следовать за ним, спустился с насыпи и вышел на дорогу. Оставив отца отдыхать под автодорожным мостом, друзья, спрятав рюкзаки в придорожных кустах, налегке отправились за своими железными конями.

Пока шли, обговорили порядок следования домой. Первыми едут сын с отцом, а Артем с грузом – в трехстах метрах позади. В случае какой-либо засады на дороге, а рыбинспекция периодически устраивала и такие выездные пикеты, с участием работников милиции, Иван должен сразу же предупредить об этом своего товарища. На том и порешили. Через пять минут быстрой ходьбы друзья нашли свои мотоциклы в ельнике в полном порядке.

Подъехав к мосту, где их поджидал немного отдохнувший Павел Кузьмич, Иван помог Артему загрузить рюкзаки на его мотоцикл. Как только старший Скорохватов разместился на заднем сиденье мотоцикла,  обхватив сына за туловище, Иван впереди, а следом за ним Артем, тронулись в путь.

В полдень здесь, как и на речке, прошел небольшой дождичек и, хотя он быстро закончился, его, все-таки, хватило, чтобы освежить воздух и прибить пыль на дороге. Ехали довольно комфортно, не встречая никакого другого транспорта. Потихоньку начало смеркаться,  поездка подходила к завершению.

Километрах в пяти от поселка –  Иван как-то и не сообразил сразу, что надо быть предельно осторожным – дорога на отрезке длиной пятьдесят-шестьдесят метров делает три резких поворота: вправо, влево, снова – вправо и далее все время прямо до самого поселка. Это место очень удобно для засады.

Проехав даже один поворот, Старшой сразу же становился невидимым для Артема, а если уж все три, то и говорить нечего. По всей вероятности, близость дома и спокойная езда без каких-либо происшествий сыграли с Иваном злую шутку. Короче говоря, сразу же за третьим поворотом младший Скорохватов вынужден был резко затормозить и остановиться.

От осознания непоправимой беды у Ивана заболело сердце, и в кишечнике моментально появились симптомы медвежьей болезни: дорогу перегородил полосатый шлагбаум; возле него – группа людей, двое из них – в милицейской форме; на обочине дороги – милицейский УАЗ.

В свете фары Старшой увидел прямо на дороге несколько пластмассовых ведер с красной икрой – видимо, кого-то из рыбаков только что захомутали.

К мотоциклу подошел человек в гражданской одежде и стал задавать вопросы, одновременно обходя «Минск» вокруг и оглядывая с разных сторон седоков. Отец, не говоря ни слова,  продолжал сидеть на своем месте, не меняя позы – он, по-видимому, не сразу понял, что случилось.

Иван же впал в какой-то ступор, для него все происходило как во сне. Когда он монотонно, как робот, отвечал на задаваемые вопросы, в его воспаленном мозгу билась, как рыба об лед, только одна мысль: «Что делать? Что делать? Что делать?»

— Здравствуйте! – Здравствуйте!

— Откуда едете? – С рыбалки.

— А где же рыба? – Сварили уху, съели.

В тишине осеннего вечера слышался только далекий стрекот мотоциклетного мотора. И он, этот стрекот, становился все громче – это ничего не ведающий Артем неотвратимо двигался к катастрофе.

«Что делать???!!!»

— Так, ну, у вас ничего запрещенного нет, можете ехать, — мужик отошел от мотоцикла к своим коллегам. Звук мотора артемовского мотоцикла был уже совсем рядом – он становился просто нестерпимым и гудел в ушах набатом. Времени на раздумья не осталось. Все – это конец!

Ни слова не говоря, словно загнанный зверь, у которого осталась только одна единственная возможность вырваться на свободу, Старшой врубил первую передачу и, почти на месте развернув «Минск» в обратную сторону, что было мочи, помчался прочь от засады, навстречу другу. В этой ситуации отец тоже оказался на высоте: он как сидел, обхватив сына за туловище и поставив ноги на подножки, так и продолжал сидеть в этом положении.

Артема удалось перехватить, буквально, в пятидесяти метрах от засады. Еще на подъезде к нему Иван принялся энергично махать левой рукой: назад! назад! назад! Не останавливаясь, Старшой проскочил мимо Артема, который, развернувшись, тут же бросился вслед за ним вдогонку. Отъехав от места засады примерно на километр, Иван свернул с дороги к приметной березе. Это поразительно! И это счастье – за ними никто не погнался!

Спешившись возле березы, компаньоны спрятали рюкзаки в кустах и, присев на лежащее бревнышко, закурили. Отец и сын были страшно возбуждены и дрожали как осиновый лист.

Немного придя в себя после пережитого, Иван рассказал другу, как они чуть не вляпались в тысячные штрафы – это в лучшем случае! Выкурив еще по одной сигарете и окончательно успокоившись, наши рыбаки снова сели на мотоциклы и, уже налегке, направились домой. Засада стояла на прежнем месте. К Ивану снова подошел давешний мужик:

— А, это опять ты? Тебя я уже проверял, можешь проезжать.

Так же, без проволочек, был пропущен и Артем. Ну а как иначе, у него ведь тоже ничего запрещенного не было! Нет, не так. У Артема вообще ничего не было, ни икры, ни рыбы! Странное дело, но никто даже не спросил у младшего Скорохватова: «А куда это ты, рыбачок, ни с того ни с сего и сломя голову, сорвался на своем мотоцикле?» Неужели никого из участников засады совсем не заинтересовало, что это был за маневр такой непонятный? На этот риторический вопрос нет ответа.

Через двадцать минут компаньоны уже подъезжали к подворью Ивана. Коротко посовещавшись, друзья решили, что часиков в одиннадцать Старшой один смотается за рюкзаками. В самом деле, не будет же засада дежурить на дороге всю холодную осеннюю ночь в пяти километрах от уютных семейных очагов!

Павел Кузьмич, как только соскочил с мотоцикла, тут же кинулся к жене:

— Авдотья, ну-ка, налей-ка мне скорей коньячку, такого  страху нынче натерпелся! — Господи, а что случилось-то? – всполошилась супруга, зная привычки мужа и наливая ему полный стакан. Старик, хлопнув коньяк одним махом, тут же закусил, чем бог послал. Чувствуя, как живительное тепло растекается по жилам, еще возбужденный, он стал сбивчиво рассказывать жене о  перипетиях сегодняшнего дня.

Иван пока пить не стал, ведь ему предстояла еще одна поездка. Он занялся приготовлением тузлука и сварил его целое ведро.

Примерно в десять тридцать Старшой снова сел за руль и помчался за рюкзаками. Никакой засады уже не было и в помине, шлагбаум поднят, на дороге – ни души! Забрав оба рюкзака с уловом, Иван быстро вернулся домой.

По пути он свистнул Артему, чтобы тот шел за своей долей. Все разделили, как всегда, по-братски, на три части. Примерно к часу ночи  возня с икрой и рыбой была закончена.

К этому времени трое компаньонов успели опорожнить бутылку коньяка и принялись за вторую. Захмелевший старичок, переполненный впечатлениями сегодняшнего дня, вскоре отправился спать. А два друга еще долго сидели за столом, залечивая душевные раны и приводя в порядок свою нервную систему после сегодняшней встряски. А встряска, конечно, была очень и очень серьезная. Поэтому почти по бутылке на брата оказалось в самый раз. Что касается старшего Скорохватова, забегая вперед, следует заметить, что ни на какие рыбалки с сыном Павел Кузьмич больше не ездил. Полученных сегодня впечатлений ему хватило на всю оставшуюся жизнь.

Продолжение следует

Обсуждения закрыты для данной страницы