Уже давно отгремели бои, прекратилась стрельба, закончились страдания, боль и слёзы, но тема Великой Отечественной войны всегда рядом с нами.
Среди реликвий, хранящихся в нашем музее, особое место занимают фронтовые письма, искренние и правдивые документы тех, кто сражался с фашистскими захватчиками. Само время определило их судьбу быть исторической ценностью!
А письма в треугольниках солдатских!
Они для нас до сей поры полны
И мужества, и доброты, и ласки,
И грозного дыхания войны!
Г. Серебряков
Неумолимо летит время, оставляя всё дальше и дальше один из самых страшных и тяжёлых периодов нашей страны – годы Великой Отечественной войны. Уходят из жизни ветераны – участники Великой битвы за Победу, но остаётся после них память, своеобразная весточка из прошлого в виде конвертов, военных писем-треугольников, почтовых открыток, которые в те годы были тонкой, но очень крепкой нитью, связывающей фронтовиков с родными и близкими.
Война разъединила миллионы семей, оторвала людей друг от друга и разбросала их по разным уголкам страны, поэтому организация надежной почтовой связи между фронтом и тылом стала одной из важных оборонных задач с первых дней войны.
С августа 1941 года из-за острой нехватки бумаги был прекращён выход двадцати центральных газет и журналов. Возникли трудности и с выпуском конвертов. В таких условиях открытка стала незаменимой: отпечатанная на грубой, дешёвой бумаге, она была днём сегодняшним; кто думал, что она станет историей?
Десятки, а может быть, и сотни миллионов агитационных и художественных открыток находились в почтовом обращении в годы войны. Открытка звала в бой за свободу и независимость Родины, она вселяла уверенность, что обязательно «Враг будет разбит, победа будет за нами!», а до Победы оставалось еще 1 418 дней и ночей непрерывных боёв.
На передовой бойцы охотно пользовались открытками и в минуты затишья, после боя, писали родным и близким о пережитом, о потере друзей, о горечи поражений и отступлений, о радостях маленьких и больших побед, связанных с освобождением наших городов и населённых пунктов.
С каким нетерпением ждали родные и близкие эту драгоценную весточку! Наверное, не было в те годы большей радости, чем открытка или солдатский треугольник в почтовом ящике. Несмотря на определённые трудности, вызванные военным временем, письма не терялись и, пройдя через десятки рук, проштампованные множеством штемпелей отделений связи и военной цензуры, большей частью доходили до своего адресата.
Письма писали по обе стороны фронта. И здесь мы можем проследить не только за восприятием войны в воюющих армиях, но и видеть судьбы людей в военное время. Письма дают нам видение войны простым человеком.
В фондах Дубовского музея находятся уникальные экспонаты – весточки с фронта. Среди них письма Бурденко Николая Павловича.
Письмо от 13 января 1943 года:
«Привет с фронта. Здравствуйте мамочка! Шлю вам открыточку. Я пока жив и здоров, самочувствие хорошее, нахожусь на старом месте. Сегодня получил Тосино письмо, уже мне ясно, что коровку зарезали, это все хорошо. Так, чтобы вам мама было насчет пищи не плохо. Жизнь моя протекает на фронте с июля 1942 г. пока без особых изменений, сейчас начались крепкие морозы, но нас одели в шубы и валенки, шапки ушанки. Кормят хорошо, так, что насчет этого не беспокойтесь. Еще немного осталось и немцу конец будет. Крепко целую. Коля».
Письмо от 22 мая 1943 года:
«Привет с фронта. Здравствуйте брат Витя и племянничек Сталик, шлю вам свой пламенный привет. Витя сообщаю, что я жив и здоров, что и вам желаю. Хочу тебя Витя поругать, почему ты не пишешь мне письма, забываешь. Но я не забываю и решил отдельно вам со Сталиком написать письмо и в добавок нарисовал вам разведчика. Помнишь как я рисовал, так вот получишь и береги. Приеду, вспомним как я с фронта прислал рисунок. Но я Витя живу хорошо, бьем немчуру, а сейчас на отдыхе, сижу в блиндаже и пишу письмо. Письма от братьев редко, но получаю. Жду ответа. Крепко целую вас всех. Ваш брат Коля. До свидания».
Письмо от 6 июня 1944 года:
«Здравствуйте уважаемая Мария Ивановна!
Разрешите передать Вам горячий привет от боевого товарища Вашего сына Николая Бурденко. Я лично и все его товарищи пережили тяжелую утрату.
Вчера в три часа утра, находясь на боевом посту, Ваш сын Николай был смертельно ранен в голову.
Медицина была не в силах предотвратить эту преждевременную смерть, и через час после ранения Николай скончался.
Еще накануне мы с ним вместе сидели, разговаривали о боевых делах, о жизни, еще он танцевал в клубе после лекции, а вчера вечером в сопровождении духового оркестра мы его проводили в последний путь. В своих надгробных речах мы поклялись отомстить кровожадному врагу за Вашего сына и за нашего боевого друга…
Он до конца своей жизни был предан делу освобождения своей Родины, за что был отмечен двумя правительственными наградами.
Конечно, тяжело будет для Вас это известие, но помните Мария Ивановна, что имя Вашего сына войдет в историю, как имя одного из лучших сынов, павших в борьбе за свободу и независимость нашей Родины.
Не пришлось ему дожить до радостного часа победы, который приближается с каждым днем. Личные вещи Вашего сына будут Вам высланы, а так же подробное извещение о месте, где он похоронен.
Но я, как товарищ, не могу не выразить свои чувства горести в связи с потерей лучшего боевого друга.
До свидания. С глубоким уважением к Вам, товарищ Вашего сына Евгений Аквилев».
Н.П.Бурденко
Рисунок разведчика
Письмо Корнеева Виктора от 17 февраля 1943 года:
«Здравствуй милая Зина!
Вчера получил от тебя одно письмо новогоднее и две открытки. Все письма, которые ты писала в неизвестность, в пространство до меня дошли. Дал прочитать Ивану Коклюшкину. Он расстроился, так как получил лишь одно и давно из Соляного от Веры. Двое из наших до сих пор не знают о судьбе своих семей. Я в этом отношении счастливей всех. Доволен, что вы живете не плохо. Я живу по прежнему. Проехав почти все побережье, я теперь стал намного ближе к вам, и скоро ты будешь получать письма в несколько раз быстрее, по прямой дороге. Сейчас стоит весенняя ясная погода. Сегодня ночью получили мы приятное известие о взятии Харькова, немец побежал по настоящему. Теперь вы от фронта очень далеко, и у вас опять воцарилась нормальная жизнь глубокого тыла. Передавай привет всем родным и знакомым. Отец пусть поправляется скорее. Целую. Виктор».
В.Корнеев
Письмо Корнеева Роланда от 5 июля 1945 года:
«Здравствуй дорогая мама! Вчера получил сразу три письма от 17, 14 и 12 июня. В одном из писем получил фотокарточку Аси и папы.
Асю я еще узнал бы, если встретил где-нибудь на улице, но папу навряд ли.
Ты пишешь еще о семейной карточке. Все что при мне было: письма, фотокарточки, все было отобрано когда попал в плен. Теперь у меня ничего нет, что напоминало бы мне о доме.
Мама, я такой же какой и был, по-моему мало изменился. Глаз также как и был.
Если бы ты посмотрела на меня, когда я был в фашистской неволе, то наверно не узнала бы. Ты не знаешь, что такое «доходяга».
А доходяги мы все были. 250 г хлеба, 1 литр баланды (брюква с водой), вот и порцион на день.
Я этих немцев возненавидел так, что дали бы мне его, зубами перегрыз глотку. Пинков я от них по получал и в спину, и в голову. Били куда попало.
Сейчас пока служу в пехоте, присвоили сержанта. Все через некоторое время выяснится. Ну пока все. До свидания. Целую. Привет всем родным и знакомым. Корнеев Роланд»
В фондах музея хранится дневник сержанта Чеснокова Александра Никифоровича, с которым он прошёл всю войну. Это поистине бесценный документ Великой Отечественной, который сам Александр Никифорович определял как «путевые заметки». В них собрались воедино хронология его боевого пути, впечатления от встреч с рядовыми защитниками земли русской, обращение в мыслях к семье и родному дому, ненависть к фашистским захватчикам и любовь к Родине. Он доверял бумаге свои самые сокровенные мысли и мечты о скорейшем окончании войны…
А.Н.Чесноков
Дневники А.Н.Чеснокова
Январь 1943 г.
«Ночевал дома. Не верится. Рядом со мной дети, семья. Я все-таки вижу свой домашний очаг, а вот брат уж не увидит больше.
Немцам мы не забудем всего совершенного ими. Они в России посеяли ветер, пожнут же ураган. Будет покрыта вся земля русская проклятыми костями фашистов. Земля наша примет эти кости, рыжие волосы, как очередное удобрение.
Дома был всего 6 часов. Нельзя останавливаться, нужно идти вперед, и мы пошли.
Без меня выросла девочка, она уже произносит самое дорогое для отца слово – папа. Сын уже большой, он иногда заметит ошибку в словах матери, но не скажет и не покажет вид, что он совсем этого не заметил».
«О красноармейце Кузнецове
Много видел Иван Кузнецов, но еще больше пережил. Понтонный полк действовал под Сталинградом. В часы, свободные от работы (это было редко), в его землянке собирались друзья-понтонеры и просто военные заходили послушать его рассказы.
В немце нет человека, в нем живет хищный зверь. Но и зверь уступает в бешенстве немцу. Однажды я видел льва, убежавшего из зоологического сада. Лев был свирепым, но, встретив на пути ребенка, не тронул его. Немец грудного ребенка убивает – значит немец кровожаднее зверя.
23 августа мы были в Сталинграде, красивый наш город. Гордость народа. Женщины шли на базар с корзинами. Празднично одетые ребятишки играли в садике. В городе военных было мало, они были на передовой. Город решили варвары разрушить. Воскресенье, день отдыха. Сотни жителей с утра вышли на улицы. Фашисты сеяли смерть в городе, все было разрушено и объято пламенем.
Старик лет 70-ти нес двоих внучат, головка мальчика неподвижно лежала на окровавленной груди старика, 6-летняя девочка испуганно схватила деда за шею.
– Дедушка, немцы долго стрелять будут, а мама наша, дедушка, больше не придет?
– Твою маму убили немцы, дрожащим голосом отвечал старик.
– Что вы делаете, изверги человеческого рода? Господи, накажи ты этих антихристов, – не говорил, а кричал седовласый старик. Девочка на руках плотно прижалась к дедушке.
Антихристы несли смерть жителям города.
«Вчера на пароходе эвакуировали детский сад из города, продолжал рассказ красноармеец. Мессершмитты спускались так низко, что ясно видели пестрые костюмы детей.
Одна из бомб попала в рулевое управление. Пароход загорелся и стал тонуть. Поднялась паника: няни с детьми не знали куда деваться, дети прыгали в воду и… тонули».
«С противоположного берега понтонеры спешили на помощь детям на понтонах, лодках, челноках, бревнах. Я тоже положил в лодку десять маленьких с бледными личиками.
С борта парохода в руках с грудным ребенком прыгнула женщина. Плывя на спине, она держала на руках ребенка, как цветок спасая от пламени.
Мессершмитт на бреющем полете стал обстреливать свою жертву.
– Милая, дорогая еще немного и отдохнешь, – кричал я ей спеша на помощь. И когда плывущей матери протянул руку, «крестоносец» нажал гашетку и мать беспомощно опустила руки. На месте плывущих вода стала красной…».
Запись от 25 июля 1945 года:
«Лучше жить в хлеву дома, чем во дворце в Германии. Ни красивая мебель, ни обилие ковров, ни слащавые картинки, ни фрукты – ничто не может стать в сравнение с любимым местом Родины.
Юрию и Ольге придется когда-нибудь прочитать мои путевые заметки. Они поймут отца, которому опостылела Германия. Вот уже 2 часа ночи. Слушаю передачу из Москвы. Близкая и одновременно далекая, ты меня одна духовно питаешь. Вдали от Родины да еще с людьми без русской души жить тяжело».
Сегодня эти весточки – часть истории нашей Родины, её свидетели. Это отзвуки голосов писавших их людей, память прошедшей войны.
Коллектив Дубовского музейного комплекса
Обсуждения закрыты для данной страницы
